мост

[manishma]

продолжаю разгребать свой старый заброшенный ЖЖ, нашла там МОСТ. не помню, почему я написала это в 2008 году, зато очень ясно до сих пор вижу ЭТО
я могла бы быть озером – лежать и отражать облака; покрываться судорогой водной ряби от дыханья ветра
могла бы бежать ручьем, путаться под ногами, унося с собой в водосток обрывки газет и прочий мусор
мобильным телефоном – нежно прижиматься к розовому уху, каждой кнопочкой отзываясь на прикосновения чьи-то пальцев
воздушным шаром, неуловимо выскальзывая из рук, устремляясь в бездонное небо
одинокой варежкой, забытой на сиденье старого троллейбуса
сорванной ромашкой – вершить судьбу, говорить о любви своими лепестками
фарфоровой чашкой – наполняющейся и опустошенной по чьей-то прихоти
бирушами – ревностно оберегающими внутренний мир от внешних раздражителей
несчастным засаленным плюшевым зверем с потерянным глазом
ржавеющей на дне фонтана монеткой
яркой звездочкой в ночном небе, среди миллионов таких же
брошенной на теплый асфальт жвачкой, прилипшей к ботинку
Я много думаю о том, как могло бы быть, будь все иначе. В распоряжении моем целая Вечность. Пальцы ногтями вросли в каменистую почву, спина выгнута в непрекращающейся истоме. Волосы давно спутаны и проросли дикими придорожными травами. Изредка, тело все ещё содрогается под ногами путников, еще реже вырвется из груди жалобный стон от проезжающей повозки. Я – мост. Перила давно обрушены, края в щербинах. Пучки травы проросли из случайно залетевших семян и теперь нестерпимо зудит тело, измученное корнями, разбивающими меня. Дикие птицы, и грызуны щекотят меня, устраивая свои гнезда в нишах между выпавших камней. Осенью, тугие струи ливня хлещут тело, точно плетьми, смывая пожухлую траву, порывы ветра срывают листья и уносят куда-то вдаль. Зимой, укрываясь тяжелым снежным одеялом, слушаю стоны многовековых деревьев. Ветви исполинов сгибаются и трещат под тяжестью снега. Как и я, деревья обречены быть здесь, склоняясь смиренно перед буйством и негодованием стихии…
Не знаю, почему дорога, бегущая ко мне, прежде такая живая и гибкая, внезапно словно закостенела, постарела и пришла в запустение. Прежде у ног моих стоял фонарь. Неприступный и величавый – насмешливо взирал он сверху вниз на мое распластанное тело. Шли года. Мы наблюдали друг за другом. За тем, как появляются первые признаки увядания и разрушения. Все больше горбился и сутулился фонарь, всё тусклее и сиротливей становился его взгляд. В один из плаксивых сумеречных вечеров, фонарь уснул. Желтый свет больше не освещал осунувшееся изможденное лицо.
Так я осталась совсем одна.
я могла бы быть песчинкой на дне моря
могла пылиться на полке прочитанной книгой
разбиваться о прибрежные скалы океанской волной
теплым шарфом обвивать чью-то шею
солнечным лучом разбиваться о мостовую
диким жеребенком нестись по полю
красным подсолнухом расцветать на встречу солнцу……

пусть будет здесь - тогда я буду знать, где искать